Название: Женская солидарность
Автор: Ристе
Бета: Ассиди
Размер: мини, 1735 слов
Пейринг / Персонажи: ОМП/ОЖП, крыса
Категория: гет
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Первый брак у Тани не сложился… Но признать это без помощи со стороны было очень трудно.
Предупреждения: русреал (конец 90-х-начало 2000-х), первый раз, неудачный секс, оральный секс, петтинг, нецензурная лексика, неправильное (одиночное!) содержание крысы
Крыса по имени Талисманчик появилась у Тани случайно. Просто Таня шла мимо метро, просто посмотрела на бабульку, продававшую по сто рублей крысят прямо из коробки. Просто кремово-белый черноглазый крысёнок, размером с большую мышь, сразу принялся лизать протянутый Танин палец. Таня, родившаяся в год Крысы, всегда испытывала симпатию к этим зверькам. Так и получилось, что утром ушла она из дома без крысы, а вернулась домой уже с ней.
Из предложенного пустого аквариума Талисманчик выпрыгнул той же ночью, и доверчиво пришёл спать к Тане в постель. Пришлось на следующее утро перед лекциями идти в институтскую библиотеку, где был в читальном зале доступ в интернет. Оказалось, что о содержании крыс в пока ещё скудном на информацию русском интернете есть целый форум, и Таня пожертвовала первой парой, жадно впитывая новые для себя сведения. А после пар отправилась в зоомагазин, и на остатки стипендии купила всё, что было необходимо для нового питомца.
При тщательном осмотре выяснилось, что Талисманчик — девочка. Так крыса стала Талисманькой, или просто Манькой. Или Манкой, под цвет шёрстки. Родители Тани, конечно, пофыркали, но поставили только одно условие: чтобы крыса не гуляла по всей квартире. Решили, что лучше уж крыса, чем кот или собака. Таня была с ними совершенно согласна.
Манька росла умной и общительной. Когда Таня была дома, клетка всегда оставалась открыта, и Манька вместе с Таней перечитывала конспекты, сидела за компьютером, играла на фортепиано. Иногда Таня брала её в маленькой переноске с собой в институт, и Манька тихо дремала во время лекций и получала всеобщий восторг и обожание в перерывах. Всё было хорошо…
А потом появился Данька.
Их с Таней брак случился внезапно: на третьем же свидании, проходя мимо ЗАГСа, зашли и подали заявление. Родители с обеих сторон были в шоке, но за месяц организовали достойную (в своём, родительском представлении) свадьбу. Потом Таня и Даня уехали в круиз на неделю. Манька впервые надолго осталась на попечении Таниных родителей. Её кормили и поили, но никто не выпускал из клетки, никто не брал на плечо, не чесал загривок и не щекотал пузико.
Когда Таня вернулась домой вместе с новоиспечённым мужем, она первым делом бросилась к крысе. Манька была счастлива и даже не подумала обижаться на свою человеческую подругу.
А вот Таня счастлива не была.
Что за дурацкое желание вбивают в голову девочкам с малых лет — “поскорее выйти замуж”! А Таня была ещё и воспитана так, что “в первый раз замуж — надо быть девственницей”. Поэтому и ухватилась за смазливого и безропотного Даньку, поэтому и торопилась, едва стукнуло восемнадцать, побежать в ЗАГС. В восемнадцать лет мало кто думает о том, что будет дальше. Он был военным-контрактником в одной из пригородных частей, она — студенткой, и никаких представлений о том, как строить взрослую жизнь, не было ни у него, ни у неё. Как не было и денег. Жили в Таниной комнате, в один миг ставшей тесной от вещей второго человека, могли себе позволить ресторан восточной кухни формата “шаурма” и поездки на большой мощной машине типа “маршрутка”. В единственный свой выходной Даня предпочитал отсыпаться, при этом отчаянно ревновал, если друзья звали Таню в поход или на концерт.
Хорошо, хоть к Талисманьке Даня был спокойно-равнодушен, но против открытой клетки не возражал.
Но главное, чего Данила так и не смог дать Татьяне, — это женского кайфа.
Даня был практически импотент.
Он, впрочем, и сам об этом не знал до брака: Таня тоже у него оказалась первой, и член, вроде бы, поднимался, но был неуверенным и вялым, и первая брачная ночь превратилась в мучение для обоих. В конце концов, новоиспечённый муж догадался проткнуть неподатливую перегородку пальцем, и Таня тут же убежала в душ подмываться, радуясь, что больше не девушка, как будто в девственности было для неё что-то постыдное. Потом они лежали, обнявшись, и смотрели какое-то кино, и вполголоса убеждали друг друга, что первый раз бывает потрясающим только в фильмах, и что вот дальше-то у них начнётся ого-го.
Не началось.
Нет, иногда им удавалось довести друг друга до какого-то подобия оргазма, но исключительно по очереди. Сначала Таня прилежно надевала на неуверенно приподнятый член мужа презерватив с банановым ароматом (по-другому она никак не могла себя заставить, умом понимая, что оральный секс — это нормально, но подсознательно продолжая воспринимать член просто как “писю”, и взять “это” в рот было выше её сил), и старательно отсасывала, растягивая маленький аккуратный ротик и радуясь про себя, что член у мужа не такой уж большой. Когда, наконец, Даня выдавливал из себя капельку спермы, по-киношному издавая страстное “Да, о даааа!”, она давала ему отдышаться и ложилась рядом. Он гладил ей грудь — во всех книжках писали, что это должно быть приятно и эротично, но ничего подобного Таня не ощущала: просто трогает и трогает… Потом “спускался ниже, проходя пальцами по всем выпуклостям и впадинкам её тела” — боже, кто это только выдумывает? — и, наконец, взъерошив короткие, но густые волосы на лобке, засовывал палец во влагалище. Он долго искал у неё “точку джи”, и, возможно, где-то там она была, но Таня не могла сказать точно. Она убеждала себя, что ей хорошо, и в какой-то момент действительно приходило удовольствие — не “искры и фейерверки в глазах”, но приятное расслабление, которое она старательно сопровождала чувственным стоном. Супружеский долг считался исполненным.
Пару раз, сразу после минета, Даня пытался перейти к “настоящему сексу”, но член был слишком нетвёрд, и никак не хотел пролезать в старательно подставленную “киску”. Потом они махнули на это рукой — мол, не это в жизни главное.
Таня молчала.
Даня уходил из дома в шесть утра и возвращался в десять. Тане в институт обычно нужно было к девяти сорока, и к шести она была уже дома. Крыса Манька по-прежнему была с ней дольше и чаще, чем муж. До его возвращения можно было успеть поиграть с ней или даже съездить на встречу клуба крысоводов — единственных друзей, против которых Данька не возражал (потому что мужчины в клубе были в меньшинстве и, в основном, за сорок). Пожалуй, ближе Маньки у Тани в данное время не было никого.
День “икс” настал как раз на Восьмое марта. Даня сделал сюрприз — соврал сперва, что выпало дежурство на работе, а через пару часов вернулся с букетом отвратительной мимозы (Таня не раз объясняла, что ненавидит жёлтый цвет, а про мимозу предупреждала специально, что ей нельзя, аллергия) и коробкой шоколадных конфет (на которые у Тани тоже была аллергия). Таня вздохнула, выдавила из себя “спасибо” и поцеловала дурацкого мужа. И внезапно ощутила, что вечно “дохлый” член стоит “по стойке смирно”, натягивая ткань форменных брюк.
— Давай скорее в комнату! — заговорщицки шепнул Даня. — Я тут один фокус провернул, должно получиться!
Таня метнулась в кухню, оставила конфеты и букет на столе (вот ещё, искать вазу для этого веника! И вообще, пусть мама думает, что это ей) и побежала выяснять, что же такое сумел с собой сделать Данька.
— Давай, давай быстрее, пока действует! — восторженно шептал он, и Таня послушно легла и раздвинула ноги. Член был и правда крепким и твёрдым — он вошёл в неё тремя резкими толчками, и Таня вскрикнула от боли чуть ли не худшей, чем в первый раз. Если “массаж точки джи”, который Даня делал ей прежде, был хоть на сколько-то приятен, то происходившее сейчас Таня, обычно не матерившаяся, не смогла мысленно назвать иначе, чем “жёстко выебать”. Она кричала, не заботясь о тонких стенах, и даже слёзы навернулись на глаза, а Даня… Даню словно подменили. Он рычал себе в такт, сжимал Танины плечи до синяков, и было видно, что наконец-то он смог преодолеть невидимый внутренний барьер и выпустить на волю нечто первобытное, животное и страшное. Таня уже не кричала, а только попискивала вперемежку со всхлипами.
И тут на спину Дане прыгнула Манька.
От неожиданности Даня заорал, распрямился и выпустил Таню, член выскользнул и сперма брызнула на кровать. Манька кубарем скатилась на простыни, тут же запрыгнула Тане на грудь, поднялась на задние лапы и страшно зашипела.
Таня наконец-то разревелась в полную силу.
— Грёбаная блядская крыса! — взревел Даня и замахнулся.
— Не смей! — вскрикнула Таня, прикрывая одной рукой Маньку, другой себя. — Ты! Животное! Никогда! Не смей! Такое! Со мной! Больше! Делать!
Таня аккуратно прижала к груди всё ещё нервную, распушившуюся крысу.
— Защитница ты моя, — ласково прошептала она ей.
Даня развернулся, натянул трусы и ушёл в душ.
Когда он вернулся, он был мрачен и зол.
— Значит, так, Татьяна. Выбирай. Или я, или эта крыса.
— Собирай вещи, — коротко ответила Таня.
Решить расстаться оказалось проще, чем это сделать. Родители Дани категорически не хотели слышать о его переезде к ним до развода: “Что за чушь! Поругались – помиритесь, все через это проходят, вы и года вместе не прожили! У нас места нет, ты же знаешь, мы твою кровать после свадьбы сразу на помойку снесли и нормальный телевизор поставили!”. Пришлось им как-то спать в одной кровати, старательно не замечая друг друга, пока смогли состыковать расписание, чтобы подать заявление на развод, пока дождались положенный месяц на решение… За это время Даня тщательно следил, чтобы при нём крыса была заперта в клетке. Он даже пытался помириться с Таней, но Таня, наконец, поняла, что с этим мужчиной она своего будущего не видит. Она сухо напоминала ему, чтобы он озаботился комнатой в офицерском общежитии, но пока они были в браке, оформить документ он не мог: женатым полагалась отдельная комната, а холостым – двухместные или трёхместные. В итоге кое-как они дотянули до мая.
На первых майских родители — что одни, что вторые, — укатили по своим дачам. Документ о разводе был, наконец, на руках, как и ордер на койку в трёхместной комнате в военном городке. Праздники были отведены для переезда.
Даня шатался по комнате из угла в угол, перебирая и перекладывая вещи. Таня гремела посудой на кухне, не столько по необходимости, сколько из желания чем-то себя занять. Внезапно он позвал её:
— Тань… Таня… Зайди в комнату на минутку…
Таня вошла. Уже бывший муж держал в руках парадный китель. Этот китель был пошит специально на свадьбу, и пошит крайне паршиво: рукава были тесноваты и немного коротки, да и вообще сидел он на Дане, как на корове седло. Но тогда, в летний свадебный день, Даня был горд своей обновкой, как и статусом жениха. С тех пор китель ни разу не доставали из шкафа: повода не было. Даня шутил: “Достану, когда на погонах надо будет дырочку сверлить…”
Дырочку в кителе просверлили.
И не одну.
Рукав, лацкан, полочка — практически весь перед с левой стороны был прогрызен Манькиными острыми зубами. Таня могла поклясться, что перед Новым годом, во время уборки, видела китель в шкафу целым и невредимым.
— Вот это как понимать? — Даня смотрел то на Таню, то на крысу. Таня не удержалась и глупо хихикнула. Даня ещё раз посмотрел на неё, вздохнул и махнул рукой:
— Все вы, женщины, одинаковые.
Таня пожала плечами и вышла из комнаты.
— Ты – моя самая лучшая подруга, — сказала она крысе, оставшись, наконец, одна.
Манька одобрительно чихнула и подставила спинку под ласковую Танину руку.